– А вообще у тебя много денег? – полюбопытствовала она.
– Гораздо больше семидесяти тысяч, которые вложил в «Апокалипсис». Потому и нанял у Суна рабочих, чтобы подвести железную дорогу прямо к горе. К следующему году дострою на высоте тысячи футов особняк. Кинросс-Хаус. – Он произнес название так, словно пробовал его на вкус. – Направление первой и всех прочих жил уже известно, поэтому на высоте двухсот футов, на известняковой террасе, я поставлю копры. Пласт известняка тянется на запад, оттуда я буду возить каменные блоки для особняка, а заодно и терраса станет пошире. А штольня, которую ты видела сегодня утром, будет первым тоннелем. На расстоянии пятидесяти футов под ним, на уровне подножия горы, пройдет горизонтальная галерея, откуда локомотивы будут доставлять вагонетки: с рудой – к дробилкам, с пустой породой – к плотине. Мы нашли еще один приток реки, который направлен прямо к плотине, поэтому ее высоту можно увеличить. Доставлять рабочих к копрам и террасе будет наклонный подъемник – по рельсам, проложенным почти до моего дома. Я уже все продумал, – самодовольно заключил Александр.
– А когда ты что-нибудь забывал продумать? Но зачем тебе этот особняк? Чем плох мой отель в Кинроссе? Или тебе здесь неуютно?
– Руби, я не могу привезти жену в отель посреди приискового города.
У нее открылся рот, лицо застыло.
– Жену? – Глаза вмиг стали кошачьими – зелеными, узкими и яростными. – Ясно. И ты ее уже выбрал?
– Давным-давно, – подтвердил Александр, явно гордясь собой. К потолку поднялось облачко дыма, затем дымное колечко.
– Но пока что, – спокойно начала она, – англиканская церковь еще не достроена, а из всех удобств в городе есть только водопровод и канализация. Всем вокруг известно, что мы любовники, и это никого не оскорбляет. Но как только у тебя появится жена, все сразу изменится. Господи, Александр, ты подлец! Ты же купил меня, лишил права голоса! Так вот что я тебе скажу… – продолжала она, вскочив так порывисто, что опрокинула стул и привлекла внимание всех присутствующих в Рубиновом зале. – Подумай как следует, негодяй, или… или… подлая твоя душонка!
– Продолжай в таком же духе – и потеряешь свое место в совете директоров компании «Апокалипсис», – хладнокровно предупредил он.
Бац! Ладонь Руби впечаталась в его щеку с такой силой, что зазвенели хрустальные подвески люстры.
– И буду только рада! А ты можешь заткнуть свое паршивое золото себе в задницу и проблеваться им!
Как рыжий вихрь, она бросилась вон из зала, мелькнув апельсиновым бархатом платья. Подняв брови, Александр обвел взглядом присутствующих, оставил сигару в хрустальной пепельнице и неспешно вышел следом за Руби.
Он нашел ее на верхней веранде. Руби вышагивала из угла в угол, стиснув кулаки, и скрежетала зубами.
– Руби, милая, когда ты злишься, я теряю голову от любви. – В эти слова Александр вложил все свое обаяние.
– Хватит врать! – рявкнула она.
– Я тебя не обманываю, это чистая правда. Не будь ты такой прелестной фурией, мне и в голову не пришло бы раззадоривать тебя. Но боже мой, Руби, в ярости ты несравненна!
– Издеваешься?!
– Если давление в паровом котле слишком долго превышало норму, самое лучшее – выпустить пар. – Александр крепко и нежно взял ее за руки. – Вот ты его и выпустила, – шепотом добавил он и поцеловал Руби в пылающую щеку.
Щелкнули зубы, Руби пыталась укусить его, но промахнулась.
– Черт бы побрал эти идиотские юбки! – выкрикнула она, скрючив пальцы, как когти. – А то получил бы ты от меня между ног так, что больше тебе никогда не понадобилась бы ни жена, ни любовница! Ненавижу тебя, Александр Кинросс!
– Неправда, – рассмеялся он. – Иди сюда, поцелуй меня и успокойся. Нравится тебе это или нет, ты навсегда привязана к компании «Апокалипсис», и тебе придется свыкнуться с мыслью, что у меня есть жена. Мы будем друзьями, но не любовниками.
Руби смерила его уничтожающим взглядом:
– Да я скорее подружусь с церковником!
– Повторяю мою извечную просьбу, Руби: подумай! Я на тебе не женюсь, это ясно как день. С таким же успехом одной семьей могли бы жить кошка с собакой. Но я только что нашел крупнейшее в мире месторождение золота – кому мне оставить его в наследство? Мне нужна жена, которая родит мне сыновей. У тебя уже есть наследник. У Суна наследников не счесть. А у меня – ни единого. Будь справедлива ко мне, милая.
– Да, я все понимаю, – кивнула Руби. Ярость утихала, тело начинала бить мелкая дрожь. – Хочешь сказать, любишь ты все равно меня, а не ее?
– Посуди сама: как я могу любить девушку, которую в глаза не видел?
– Не видел?
– Невесту я намерен выписать из Шотландии. Мою кузину. Она слыхом не слыхивала о Новом Южном Уэльсе – или, если хочешь, об Австралии – и обо мне. Надеюсь, она все-таки окажется хорошенькой, и все равно эта невеста – кот в мешке. Зато в ее добродетельности можно не сомневаться. – Он состроил гримасу. – И уж конечно, она пресвитерианка до мозга костей, но эти бредни я из нее живо выбью. Поскольку она будущая мать моих детей, придется полюбить ее. От нее я потребую прежде всего послушания. В этом она меня вряд ли разочарует – в нашем клане женщин воспитывают в строгости. И вот что я тебе скажу, Руби: что касается добродетели, на тебе пробы ставить негде, а к исполнению супружеских обязанностей тебя можно принудить только силой.
Она сунула руку в карман, пошарила там и в сердцах топнула ногой.
– Сигары забыла! Дай мне одну, Александр.
Он чиркнул спичкой и помог Руби прикурить.
– Ну что, сбросил я тебя с небес на землю?
– С треском. – Она снова заходила туда-сюда по веранде, резко поднося сигару к губам и снова опуская руку. Остановившись поодаль, она круто повернулась лицом к нему. – Александр, опомнись. Для тебя будущая жена – «кот в мешке»! Браком по расчету никого не удивишь, но чаще всего по расчету женятся люди, которые хоть немного знают друг друга. Съезди в Сидней, поищи жену там. У Чарлза и Констанс две или три дочери на выданье. А вдруг тебе понравится София, вдруг ты ее полюбишь?
Его лицо выражало непреклонную решимость.
– Нет, Руби. Впредь обсуждать вопросы выбора жены я с тобой не намерен. Я просто поставил тебя в известность о том, что я решил и почему.
– И после этого ты называешь меня другом?
– Знаю я этих шотландских девчонок, – продолжал Александр, ловко выхватывая из пальцев Руби догорающий окурок. – Моя кузина тебе и в подметки не годится. И потом, я еще не женат, так что дружбу оставим на будущее.
Она порывисто обняла его, блеск в кошачьих глазах сменился мягким сиянием.
– Александр, зря ты заранее считаешь ее дурнушкой. А если она окажется Далилой?
Прислонив Руби к ближайшей стене, Александр спустил платье с ее плеч, обнажая грудь.
– Руби, в мире есть только одна Далила – это ты.
В письме, которое Александр Кинросс отправил Джеймсу Драммонду и которое Элизабет тщетно хотела увидеть хотя бы одним глазком, говорилось:
«Дорогой Джеймс, я прошу у тебя руки одной из твоих дочерей. Если Джин еще не замужем, я согласен взять в жены ее, но готов жениться и на другой кузине.
Во время нашей последней встречи ты заявил, что скорее отдашь свое дитя анабаптисту, а я пообещал, что скоро наступит день, когда ты передумаешь. И вот он наступил.
Подручный кочегара неплохо устроился в этой жизни, Джеймс. Он не только нашел золото в Калифорнии, о чем ты даже не пожелал слышать, но и открыл целый прииск в Новом Южном Уэльсе. Александр Кинросс баснословно богат.
«Кинросс? – недоуменно спросишь ты. – Какой еще Кинросс?» Как тебе известно, Драммонды отреклись от меня, вот я и выбрал новую фамилию. Твоей дочери уготована королевская жизнь. В Новом Южном Уэльсе, откуда я пишу это письмо, приличной жены не найти: все местные женщины либо потаскухи, либо заключенные, либо спесивые англичанки.
К письму прилагаю тысячу фунтов стерлингов – эти деньги предназначены, чтобы отправить мою невесту в путь первым классом, в сопровождении вышколенной камеристки, поскольку и хорошей прислуги здесь не сыскать.