– Ты же не знаешь, что я надеялась выпросить у него деньги на постройку больницы для душевнобольных.

Ли принужденно улыбнулся:

– Если ты посвятила его в свои планы, он вполне мог лишить тебя наследства. Но Александр, похоже, был обречен сражаться с ветряными мельницами – и до смерти Анны, и после.

– Да, это точно. А ведь он прагматик до мозга костей.

– Ну, не знаю. Посмотри, что он завещал Теодоре.

– А я рада, что он про нее вспомнил.

– И я.

– Большое у него личное состояние, Ли?

– Гигантское. Даже за вычетом пошлин и налогов.

– И он оставил все детям, которые родятся у мамы после его смерти… Но он же знал – да и все мы знаем! – что у мамы больше никогда не будет детей! Куда денется папино состояние?

– Уместный вопрос. Поскольку оно хранится в Английском банке, то после смерти Элизабет дело о наследовании передадут в суд лорд-канцлера. И на наследство, словно стервятники, слетятся юристы. Если у тебя появятся дети, ты вправе претендовать на деньги отца.

– Думаешь, у мамы еще могут быть дети? В таком возрасте? – Судя по всему, ничего подобного Нелл даже не допускала. – Но с другой стороны, – задумчиво добавила она, – эклампсия ей уже не грозит.

– Почему? – спросил Ли, схватившись за соломинку.

– По-моему, за последнее время она окрепла.

– Несмотря на возраст? – пошутил он.

– Да, теоретически она еще способна к зачатию.

Это замечание Ли оставил без ответа.

Разговор с Нелл завершился благополучно, но вскоре Ли обнаружил, что безнадежно запутался в паутине дел Александра. Следующий допрос ему учинила Руби.

– Должно быть, он составил завещание уже после того, как узнал про вас с Элизабет, – заявила она, вернувшись в отель.

– Мама, поверь, – с жаром воскликнул Ли, взяв ее за руки, – Александр не знал о нас, когда составлял завещание! А если бы знал, ни за что не оставил бы мне свой пай.

– Тогда почему?..

– Могу объяснить его решение только даром предвидения. Скорее всего он предчувствовал, что после его смерти жизнь Элизабет изменится. И что она еще сможет родить. – Ли не мог передать свои чувства словами.

– Но он должен был жить вечно! Откуда он мог знать, что умрет, да еще через неделю после составления завещания? Думаешь, он предчувствовал и смерть в шахте? – допытывалась Руби, вышагивая по комнате.

Ли вздохнул:

– Он часто повторял, что Элизабет – родня эльфам, но ведь и в его жилах течет шотландская кровь. Чутье его никогда не подводило. Да, все-таки это было предчувствие.

– Да, наверное, так и есть, но как же это все странно выглядит! – Внезапно Руби рассмеялась, но не истерически, а с неподдельным изумлением. – Вот мерзавец! Он нарочно составил завещание. Чтобы помучить нас и после смерти.

– Сядь, мама, покури, выпей коньяку и успокойся.

Она отсалютовала Ли бокалом, он в ответ поднял свой.

– За Александра, – провозгласила Руби и залпом выпила коньяк.

– За Александра. Пусть мучает нас, сколько пожелает.

Перед ужином Руби снова вернулась к теме, которая не давала ей покоя:

– Котенок, а что будет с Элизабет?

– Я выжду положенный срок и женюсь на ней.

– Ты можешь поклясться, что Александр о вас ничего не знал?

– Нет! Мама, ну что за дурацкие просьбы! Ты же умная женщина. – И Ли решительно заявил: – Пожалуйста, давай больше не будем об этом.

Хладнокровно выслушав упрек, она рассудила:

– Должно быть, у Брамфорда Александр побывал, когда Элизабет еще спала, а подготовленное завещание подписал сразу после завтрака на следующий день – Брамфорд сам говорил мне. Александр рассказывал, что Нелл не отходила от матери ни на шаг. – Руби задумалась. – А с тобой он не виделся, значит, ему было не от кого узнать.

– Мама, прошу тебя, поговорим о другом!

– Нелл рассвирепеет, когда узнает про вас с Элизабет.

– Как ты понимаешь, мне нет дела до Нелл.

– О, понимаю! И не виню ни тебя, ни ее. – И она снова вернулась к прежней теме: – И все-таки не дает мне покоя это завещание. Если бы он знал, он не назначил бы тебя главным наследником. С этим согласится даже Нелл. Александр не любил Элизабет, но никого не подпустил бы к своей собственности.

– Мама, я тебя люблю, но в такие минуты я готов придушить тебя!

– Знаю, что любишь, и я тебя тоже люблю, мой нефритовый котенок. – Она вдруг бурно расплакалась, но быстро успокоилась и улыбнулась. – Я отчаянно тоскую по Александру, но счастлива за тебя. Если мне повезет, скоро у меня будут баснословно богатые внуки. Поверь мне на слово, Элизабет легко родит их.

– И она в этом уверена. И даже Нелл.

Зазвонил телефон. Ли взял трубку, и выражение его лица подсказало Руби, с кем он говорит.

– Конечно, Элизабет, сейчас позову, – пообещал он громко и отчетливо, чтобы услышала сплетница Агги. – Мама, тебя к телефону! Элизабет.

– Все хорошо? – спросила Руби, приложив трубку к уху.

– У нас с Нелл – да. Но я слышала, Ли собирается заказать статую Александра, вот я и решила сначала поговорить с ним, – произнес призрачный голос.

– Статую Александра? – недоуменно переспросила Руби.

– Только не из бронзы, Руби! Ни в коем случае не из бронзы! Передай Ли, что я бы хотела гранитную статую. Гранит – камень Александра.

– Передам.

Руби повесила трубку.

– Она хочет, чтобы статую Александра высекли из гранита, а не отлили из бронзы. Говорит, это его камень. Господи Иисусе!

Мысленно Ли согласился с Элизабет: «Александр погребен под тысячами тонн гранита. Как я и сказал коронеру, над тоннелем в горе образовался провал. Александр наткнулся на зону пустот в камне, притом огромную. И он знал об этом. И даже поддразнивал меня: в конце разговора позвал именно на то место да еще топнул по земле. Звук был гулким. Но я не обратил внимания. Только я решился бы задать ему вопрос, на который он вряд ли ответил бы: неужели самоубийство он задумал еще до того, как узнал, что Элизабет изменяет ему со мной? И ее исчезновение вызвало у него не просто естественный страх и тревогу? И он решил, что должен дать ей свободу, пока она еще молода и может иметь детей? Обычно мы с Александром обсуждали все предстоящие взрывы, но к этому он готовился тайно».

Элизабет полюбила сидеть в библиотеке, включив одну настольную лампу. Она устраивалась в дальнем от стола кресле в полутьме и надолго погружалась в раздумья.

Прошел месяц после смерти Александра. Время тянулось еле-еле. После того как был вынесен вердикт, отслужена панихида и оглашено завещание, жизнь сэра Александра Кинросса завершилась. Как ни странно, Ли стал ближе Элизабет, но не физически: между ними возникли почти духовные узы. Время врезалось клином между жизнью и смертью Александра. За свое будущее Элизабет не боялась, но никак не могла избавиться от мыслей о покойном муже, который совершил самоубийство, – она была так уверена в этом, будто он явился к ней и во всем сознался. Даже к этому делу он подошел так же серьезно и вдумчиво, как к любому другому. Элизабет не подозревала, что Александр знал о ее измене, и потому полагала, что он покончил с собой по другой причине. Но по какой, она понятия не имела.

– Напрасно ты сидишь здесь одна в темноте, мама, – упрекнула Нелл, зайдя в библиотеку. – Через полчаса подадут ужин. Хочешь, я принесу тебе самый большой бокал хереса?

– Спасибо. – Элизабет заморгала от яркого света: Нелл включила сразу несколько ламп.

– Ты сможешь поесть? Хочешь, я попрошу Хун Чжи составить тебе микстуру для аппетита?

– Смогу, конечно. – Элизабет приняла из рук дочери бокал и отпила хереса. – Микстура от Хун Чжи? А разве современная медицина не знает более эффективных средств? Хун Чжи способен подмешать в свое снадобье что угодно – от растертых в порошок клопов до сушеного навоза.

– Китайская медицина – величайшая из наук, – заявила Нелл, усаживаясь напротив матери. – Мы делаем лекарства в химических лабораториях, а китайцы обращаются за исцелением к матери-природе. Да, наши лекарства тоже помогают, некоторым нет аналогов в восточной медицине. Но если речь идет о недомоганиях или хронических болезнях, нет ничего лучше природных средств. Когда я закончу учебу, буду собирать народные рецепты, искать традиционные лекарственные средства и в том числе соберу рецепты снадобий Хун Чжи – от подагры, головокружения, сыпи, разлития желчи и так далее.